Старший сын государя Николая Павловича «заболел» таким увлечением еще в юном возрасте. Воспитатель наследника-цесаревича К.К. Мердер в своих заметках отмечал, что тот уже в возрасте десяти лет неплохо владел техникой ружейной стрельбы.
По поводу охотничьих пристрастий этого представителя рода Романовых писал Николай Кутепов, автор многотомника очерков «Императорская охота на Руси», изданного незадолго до начала Первой мировой войны:
«Император Александр II был прирожденным страстным охотником: особенно любил он далекие охотничьи поездки на медведей в снежных сугробах глухого леса… Он любил… и ружейную охоту в зверинцах на оленей, лисиц, зайцев и других зверей. Утомление охотничьих поездок было для него отдохновением от тяжелых трудов государственного управления; в этих экскурсиях он почерпал новые силы для своего доблестного государственного служения.
Страсть к охоте пробудилась в нем весьма рано: 13-ти лет от роду… великий князь Александр Николаевич, уже искусно владея ружьем, охотился на уток и зайцев. Через год, в первый раз участвуя в охоте на волков, он очень горячился, проявляя врожденную охотничью страстность; увлечение охотой одно время даже вредно отражается на его учебных занятиях… В 1847 году 19-ти лет он в первый раз охотится на медведя… и медвежья охота на всю жизнь становится его любимым развлечением. Каждый год, в зимние месяцы, раз в неделю государь совершал поездки в окрестности Петербурга, главным образом для охоты на медведей, а также на лосей…»
После восшествия Александра Николаевича на престол его охотничьи поездки превратились в неотъемлемую часть расписания жизни главы империи, стали важным элементом государственной жизни.
Современник вспоминал:
«Императорская охота представляла собой хорошо продуманный ритуал. Помимо обычных приготовлений вырабатывался подробный план действий, составлялся список участников охоты, а по ее завершении — подробный отчет о результатах охоты каждого участника и сводные данные. Выбор места охоты зависел от общего количества дичи в угодье и конкретного участка обнаружения и обложения зверя… Обычно в императорской охоте принимали участие государь, великие князья, свитские генералы, высокие иностранные гости, представители дипломатического корпуса. Участниками почти всех охот Александра II были, в частности, великие князья Николай Николаевич, Михаил Николаевич, Владимир Александрович…»
Среди любимых и наиболее часто посещаемых (благодаря своей относительной близости к Петербургу) его величеством мест охотничьего промысла было Лисино — село верстах в 70 к югу от столицы, окруженное заповедными лесами, в которых водилось много дичи.
Сейчас у населенного пункта несколько иное название — Лисино-Корпус. В центре поселка расположился комплекс зданий Лисинского лесного колледжа. Под крышей одного из них развернута экспозиция ведомственного учебного музея, посвященного истории российского лесоводства, которым уже на протяжении многих лет занимается заведующая Любовь Шаульская. Здесь представлены в том числе экспонаты, связанные с «царским» прошлым Лисина, а рассказ знатока-музейщика дополнил увиденное автором этих строк интересными подробностями о главном увлечении Царя-освободителя.
«МЕСТО ВЕСЬМА УДОБНОЕ»
«В 1834 году решено было создать под Петербургом первое в стране учебное лесничество, — пояснила Любовь Ольгертовна. — Оно было задумано, как образцовая научно-практическая база подготовки специалистов Петербургского лесного института. Наиболее подходящим местом для размещения оказалась Лисинская лесная казенная дача, занимавшая площадь около 30 тысяч га. Здесь же было открыто первое в России среднее лесное учебное заведение — Егерское училище «для подготовки людей, сведущих по лесному делу».
Несколько лет спустя, в 1838-м, поохотиться в заповедных чащах около Лисина впервые приехал тогдашний наследник престола Александр Николаевич. Обилие дичи в здешних местах, в том числе лосей, медведей, пришлось по душе будущему императору. С тех пор он стал регулярно посещать Лисино.
В 1846 году территория Лисинской лесной дачи официально определена под охотничьи угодья Императорского двора согласно «Положению об устройстве охоты в Лисинском учебном лесничестве». Были утверждены штаты лесничества: егерская служба, псарня, окладчики… В окрестностях появился огороженный тыном обширный зверинец, куда специально завозили из других мест оленей, косуль, кабанов.
Оборудовали также ремиз для содержания фазанов и белых куропаток. Образцом для зверинца послужили лучшие охотничьи хозяйства Европы. В лесах на территории лесничества провели работы по охотустройству: введены ограничения на рубку деревьев в местах лежки медведя, осушались подходы к глухариным токам, прорубались и расчищались подходы к местам охот, осуществлялась подкормка зверя и птицы».
Упомянутое «Положение…» предполагало, что на территории Лисинского лесничества будет производиться обучение будущих егерей для приобретения ими знания охотничьего дела. Однако в первую очередь все-таки ставились задачи порадовать августейшего охотника.
Александра интересовали в первую очередь медведи. Именно охоте на них он отдавал предпочтение в зимний период — со второй половины ноября и до середины марта. Для персонала учебного лесничества главной задачей было обеспечить встречу царя с косолапым. Вот представленный в музейной экспозиции документ:
«Его сиятельству господину директору Лесного департамента Министерства государственных имуществ генерал-майору и кавалеру графу Ламздорфу от директора Лисинского учебного лесничества майора Гарфа. Рапорт.
Его Императорскому Высочеству наследнику цесаревичу во время последней охоты в декабре прошлого года угодно было приказать обойти вновь медведя (найти берлогу с зимующим в ней косолапым. — А.Д.) и донести, когда он будет обойден. Вследствие сего почтительнейше честь имею донести Вашему Сиятельству, что медведь обойден в 66-м квартале, в месте весьма удобном для производства на него охоты, и, кроме того, лоси обставлены сетями в 145-м квартале, и так как для производства охоты все нужные приготовления сделаны, то и весьма бы было желательно поспешить с производством оной, пользуясь довольно благоприятной в настоящее время погодой. 16 февраля 1847 года».
Н. Кутепов: «Как только Егермейстерская контора получала известие от кого-либо из крестьян о найденном медведе, она тотчас же отряжала на место опытного егеря, чтобы он проверил известие и караулил зверя до высочайшей охоты…»
Как правило, после получения известия о найденном в лесу медведе Александр Николаевич с компанией нескольких вельможных охотников весьма скоро оказывался в лисинских угодьях.
Регулярно посещал он эти места и после того, как оказался во главе империи. Исследователи подсчитали, что будучи императором Александр II приезжал в Лисино 86 раз. Вскоре после восшествия на российский престол он даже распорядился построить здесь охотничий дворец (а до того участники высочайшей охоты вынуждены были устраиваться для отдыха и ночлега в деревянном доме одного из обер-егерей, Отто Кригера). Двухэтажное здание необычного по тем временам стиля построил в 1857–1860 гг. архитектор Николай Бенуа.
«ГОСУДАРЬ НА ОХОТЕ БЫЛ ВСЕГДА ВЕСЕЛ»
Как писал впоследствии Н. Кутепов, царские «экспедиции» в Лисино длились чаще всего не более суток:
«Государь выезжал из Петербурга обыкновенно по вторникам вечером, в 9-м или 10-м часу. Вместе с ним в экстренном поезде железной дороги отправлялись приглашенные на охоту великие князья, иностранные принцы и свитские генералы, 15–19 человек… Когда государь вечером ехал от станции к месту остановки, впереди его открытых саней скакал фельдъегерь с зажженным факелом в руках, освещая путь. Нередко крестьяне зажигали костры и смоляные бочки по сторонам дороги»
На месте, в Лисино, расписание высочайшего визита повторялось практически из раза в раз. Н. Кутепов: «На следующий день утром, большей частью в 10 часов, государь после чая отправлялся со свитой в санях к месту охоты…»
Завтрак для государя и его свиты приготовляли на месте охоты, недалеко от зверя, хотя бы и в глуши леса, по возможности на открытом месте.
«Порасчистят несколько снег, приготовят стол, здесь же в сторонке разведут плиту, и завтрак готов, — вспоминал участник высочайших охот. — Государь подходит к столу, делая рукою жест, приглашающий к завтраку. Все подходят, окружают стол и завтракают стоя; стульев не полагалось…»
Любопытный штрих. По свидетельствам очевидцев, зачастую выезды государя-охотника в лесную чащу не обходились без участия совершенно посторонних людей. Н. Кутепов:
«К месту привала для завтрака нередко собирались крестьяне из соседних деревень, особенно отставные солдаты… некоторые с Георгиевскими крестами… поверх армяка. Государь подходил к ним и милостиво беседовал, спрашивая, в каком полку кто служил. При этом, обладая прекрасной памятью, нередко сам припоминал фамилии командиров. Затем, обратясь в сторону, где стоял чиновник с деньгами, говорил: «Выдать по рублю, а Георгиевским кавалерам по три». Однажды во время завтрака крестьянка смело подошла к государю и, низко поклонившись, подала ему три сота меду с своего пчельника в деревянной чашке. Государь с улыбкой поблагодарил ее и приказал принять, а ей выдать 25 рублей…»
Некоторые меркантильные аборигены и вовсе норовили воспользоваться удобным случаем, чтобы вручить царю всеподданнейшее прошение по поводу каких-то своих нужд.
«Государь, где-нибудь в глухой чаще, тихо, с осторожностью пробирается к назначенному месту, — приводит Н. Кутепов воспоминания очевидца. — Вдруг из-за куста или из-за дерева выскакивает фигура и, падая на колени в снег, держит на голове просьбу. Государь никогда не оскорблялся таким неуместным поведением и всегда, милостиво выслушав, приказывал просьбу принять»
Перед началом высочайшей охоты ее участники по жребию определяли между собой номера штандов — позиций, которые предстояло занять для стрельбы по зверям, поднятым загонщиками (на этих местах были заранее расчищены площадки, вырублены кусты, мешающие обзору). При этом сам император всегда вставал на крайнюю позицию, ей присваивался первый номер. Заняв место, царь сразу давал команду, чтобы загонщики криками и шумом поднимали зверя из берлоги и гнали его на линию стрелков.
Н. Кутепов: «Ко дню охоты нанимали большое число кричан (загонщиков. — А.Д.) — крестьян соседних деревень. За недостатком крестьян приходилось иногда пользоваться услугами баб и ребят. Кричане действовали под надзором служителей Императорской охоты».
Егеря, возглавлявшие облаву, были вооружены соответствующим образом. У них имелись ремингтоновские двустволки (но с холостыми зарядами), рогатины, охотничьи ножи. Именно егеря, прекрасно зная повадки зверя и читая его следы на снегу, умело направляли загонщиков, чтобы в итоге выставить обложенного медведя именно на номер главного охотника.
«Медведь, — рассказывал один из участников высочайших охот, — шел, как какое-нибудь послушное домашнее животное, побуждаемый криком и движением егерей»
По окончании охоты все ее участники возвращались в село, наступал период заслуженного отдыха.
Н. Кутепов: «Государь обедал, смотря по месту охоты, во дворце или у кого-либо из местных жителей… Во время обеда… играл оркестр придворной охоты в составе 20 человек, сопровождающий государя в охотничьих поездках. Вечером… государь возвращался в Петербург.
День, проведенный в лесу, на свежем морозном воздухе, прогулка в санях, встреча с небезопасным противником мишкой, как и охота на лосей и волков, освежали и укрепляли его силы, и государь не чувствовал после них никакого утомления. Нередко, особенно в первые годы царствования, государь, вернувшись вечером с охоты, тотчас отправлялся на спектакль или концерт. Так, 11 февраля 1857 года государь, вернувшись с охоты из Лисина в 8 часов вечера, через полчаса выезжает на парадный спектакль в Преображенском полку… В 1859 г., 12 февраля, государь после охоты в окрестностях Лисина отправляется вечером по железной дороге, а затем почтовым трактом в экипажах в Новгород, на полковой праздник Лейб-гвардии Уланского Его Величества полка».
Порой намеченным планам императорских охотничьих развлечений мешали капризы погоды. Один из участников «экспедиций» в Лисино А.И. Михайлов вспоминал: «Ежели было мороза более 10, то охота отменялась, хотя бы государь и далеко заехал, и охота представлялась бы великолепной».
При выездах на ружейный промысел, даже если они длились всего около одних суток, император не считал себя вправе полностью отвлечься от государственных дел. Это подтверждают воспоминания того же А. Михайлова:
«Государь на охоте был всегда весел, приветлив… Он за эти сутки запасался здоровьем на всю неделю труда, хотя портфель, набитый докладами министров, всегда ехал с нами вместе, и государь вечером, удаляясь в свою комнату, несколько часов посвящал занятиям. Дежурный фельдъегерь утром вез уже смотренные доклады в С.-Петербург»
Продолжение следует…
